Президент Франции забаррикадировался в «шато» (так со времен де Голля на политическом жаргоне именуют Елисейский дворец). Второй мандат, гордый профиль, отменно сшитые костюмы. Обнимашки то с Байденом, то с Зеленским — это сейчас во Франции называют политикой. Экономика на последнем издыхании — вслед за Standard & Poor’s кредитный рейтинг страны, возможно, понизит еще одно финансовое агентство — Moody’s.
Внеочередные парламентские выборы, второй тур которых состоится менее чем за три недели до открытия Олимпиады, и правительство, которое будет совсем или не совсем в курсе риска безопасности проведения состязаний, — это очень краткий списочек того, что устроил президент страны, гарант Конституции, прав, свобод и спокойной жизни граждан. Нынешний французский лидер.Позор на весь мир и пир на глазах всей планеты. В прямом эфире. Фактическая потеря политического объединения, надув которое, его спонсоры и имиджмейкеры привели к власти ровно семь лет назад.
Пресса, до того танцевавшая перед Макроном фокстроты, вчера заговорила о его отставке. Возможность президентского политического харакири обсуждалась открыто и с явным желанием, чтобы сеппуку произошло. Сразу после обнародования итогов выборов в Европарламент.
Даже до французских журналистов, раньше с наслаждением, близким к сексуальному, рассказывавших о том, куда, как, когда и почему рухнут наша страна, наша экономика, наша власть, дошло, что сейчас диспозиция изменилась. Как сказала бы Анналена Бербок, на 360 градусов. Мы скромнее. Мы поделим эту цифру на два.
Итак, почему и куда рухнула Франция? И почему Макрон несет за это полную ответственность?
Францию, точнее, ее власть, вначале ослепила политическая вседозволенность, когда всегда можно было свалить ответственность на Брюссель, а потом сковал политический паралич. В момент, когда требовалось принимать быстрые и точные решения, в ход шли лозунги, горлопанство и промывание мозгов избирателям.
Такое поведение и стратегия возможны при полной казне, наличии ресурсов, общественном консенсусе, когда платят налоги, а за это получают свою долю сервисов и добрых дел от государства и спят спокойно.
Но ведь все вот это возможно лишь с разрешения тех, кто тебя сделал президентом. Когда их интересы совпадают с твоими, когда ты не лезешь на рожон. Потому что тебя опять-таки подзуживают те, кто прячется за твоей спиной, решая исключительно свои геополитические отношения с третьей страной. С помощью граничащего с ней государства — субподрядчика в конфликте.
И вот тут тебя, как всякую девушку, которую поужинали, ведут танцевать. Им, заказчикам, глубочайшим образом наплевать не только на твоих избирателей (это, вообще, кто?), но и на тебя самого. Тут начинается самое захватывающее.
Вплоть до воскресенья Франция еле дышала экономически. Но ее нужно было придушить и политически. Именно это и произошло. Если на предыдущих электоральных кампаниях макронисты прибегали к услугам политконсультантов из McKinsey & Company, то и в этот раз американскую компанию завалили заказами. Создав особое агентство для коммуникации французских властей.
Можно предположить, что в том или ином виде эти сотрудники агентства консультировали власти, как тем вести электоральную кампанию. На то, что там сидели американцы, указывали косвенные признаки, поскольку во Франции не принято врываться в радиостудию, когда там идет эфир (а это сделал премьер Атталь), во Франции не принято спекулировать памятью о холокосте, если речь идет о рутинной процедуре, а это тоже было сделано, озвучено, опубличено.
Франция не страна экстрима и крайностей поведения в политическом поле, это исключительно американская манера — переть на соперников в выборной кампании как бизон в прериях.
Во Франции все американские приемы на этот раз не сработали. Потому что тихие французы наконец-то поняли, что стараниями Макрона оказались пешками в руках американцев.
Но ответили они не Вашингтону, а своему президенту. Так, как это было ровно 235 лет назад. В 1789-м снесли Бастилию, а потом, спустя четыре года, — и короля. В 2024-м они снесли президентскую партию, оставив хозяина Елисейского дворца практически ни с чем. Без поддержки. Без той силы, на которую он мог опереться. И без доверия тех, кто его избрал два года назад.
Поэтому не столь важно, уйдет ли Макрон в отставку юридически 8 июля (нет — и почти наверняка нет), и даже неважно, что ему, и это очень вероятно, придется провести остаток мандата связанным по рукам и ногам оппозиционным парламентом и той исполнительной властью, которую ему, скорее всего, придется назначить.
Важно то, что, доверившись «американским советам» и следуя в русле американских интересов, он разрушил свою карьеру. И страну, которую ему было вменено конституцией хранить и беречь.
